"Рана лейтенанта была очень тяжелой: пуля, войдя в пятку, пронзила ему ногу до колена. Махнач уже не мог сражаться, и его отнесли в подвал к раненым. Там он провел несколько дней... Силы защитников ... постепенно иссякали, и однажды, во время сильной атаки врага..., кто-то из командиров, заглянув в подвал, крикнул:
- Все, кто может стрелять, выходи на оборону! Иначе не сдержим.
Раненые один за другим кое-как выбирались из подвала. Выполз в казарму и Махнач. Первое, что он увидел, был станковый пулемет с заправленной лентой около дверей и лежавший рядом ничком убитый минуту назад пулеметчик.
Лейтенант отодвинул тело бойца в сторону и взялся за рукояти "максима". В памяти остались набегавшие плотной цепью зеленые фигуры врагов и злой торопливый стук его пулемета. Потом последние силы оставили его, и Махнач потерял сознание. Он очнулся уже в плену." (отсюда)
Это было в первые дни войны. За спиной Махнача не стоял заградотряд, никто не угрожал репрессиями его семье (как любят вопить русофобы). Неизвестный, заглянувший в подвал, не был Махначу командиром, да и сказал он несколько слов, не обращаясь ни к кому конкретно. Можно было лежать в подвале и дожидаться исхода событий (либо плена, либо подхода основных сил Красной армии, которая отбросит врага - многие тогда в это верили). О "прелестях" гитлеровского плена еще никто ничего не знал (в лагере под Брестом, куда попал Махнач, из 12000 пленных выжило около 300)...
Может, сей Махнач - закаленный боец, прошедший огонь и воду и способный сражаться в самых трудных условиях? Нет. Был он пацаном 19-летним, буквально за неделю до войны окончившим училище и назначенным комвзвода. В первые минуты войны, ошалев спросонья от взрывов, воплей и т. д., кинулся он ... под нары. Но тут же опомнился, вылез оттуда, стал собирать бойцов и оружие...
В плену их держали сперва на какой-то поляне близ крепости. Махнач, очнувшись, спросил у поляка-переводчика, какой сегодня день, тот ответил - воскресенье (т. е. 29 июня). При этом над крепостью стоял дым, и была слышна перестрелка - т. е. бои там продолжались. Никто не хотел воевать за кровавый режим.
P. S. Как обычно, в воспоминаниях разных лет детали излагаются немного по-разному. Например, со слов сына Махнача, тот рассказывал, что здоровые ушли на прорыв и не вернулись, а раненые остались обороняться. Есть в архиве крепости письменные воспоминания Махнача, что тот собрал группу раненых и вывел на оборону, но по своей ли инициативе или чьему-то призыву - он там не уточняет. Ну и, естественно, кровавый режим, репрессировавший всех поголовно бывших пленных, Махнача после проверки зверски восстановил в звании и в комсомоле.
Journal information